Конечно! Вот подробный и художественно насыщенный рассказ, начинающийся с фразы: «Как-то ехал я перед Рождеством…»
Как-то ехал я перед Рождеством…
Дело было под самый конец декабря. Зимнее солнце, уставшее и тусклое, с трудом пробивалось сквозь затянутые облаками небеса. Я возвращался из дальнего командировочного города, поезд мой шёл неспешно, как будто сам он чувствовал приближение праздника и не хотел спешить. В вагоне было тихо: люди сидели молча, кто-то читал, кто-то спал, кто-то просто смотрел в окно — как и я.
Пейзаж за окном был словно из старой рождественской открытки: снег лежал ровным покрывалом, дома в деревнях украшены гирляндами, в окнах — жёлтые огоньки. Казалось, всё вокруг готовилось к празднику, к тишине, к чуду. Мороз рисовал узоры на стекле, и дыхание тут же превращалось в пар, едва касалось холодного воздуха.
Я ехал один, но это было именно то одиночество, которое приятно: оно не тянет вниз, а, наоборот, даёт простор для воспоминаний и размышлений. В ушах играла старая музыка — Вивальди сменялся Шопеном, а потом вдруг включилась какая-то забытая детская песенка о снеге, подарках и Санта-Клаусе. Она вызвала улыбку, как будто кто-то погладил по душе.
На одной из станций вошла пожилая женщина. Маленькая, в пуховике цвета заснеженной ели, с огромным вязаным шарфом и термосом в руках. Села напротив и, немного понаблюдав за мной, спросила:
— Едешь домой?
— Домой, — ответил я. И впервые за долгое время понял, как сильно я соскучился по запаху мандаринов, голосу мамы, по елке, которая всегда стоит чуть неровно, по голосу брата, громкому смеху племянника и по вечерам, когда всё — просто мир и огоньки.
Мы разговорились. Она оказалась учительницей на пенсии, ехала к внукам. Говорила спокойно, будто зная: в такие вечера лучше говорить чуть тише, чтобы не спугнуть особую атмосферу. Мы поделились историями, немного помолчали вместе. И когда поезд снова тронулся, я почувствовал странное — будто эти короткие минуты с незнакомкой стали частью чего-то большего, почти волшебного.
Поезд мчался сквозь ночь, и в темноте светились окна домов, словно кто-то ставил огоньки в каждый, чтобы ни один путник не чувствовал себя одиноким. Мир стал ближе, добрее, теплее.
Так я и ехал перед Рождеством. Не просто из города в город, а навстречу дому, свету, теплу — и, быть может, самому себе.
Если хочешь, я могу переписать этот рассказ в другом стиле — юмористическом, мистическом, в стихах или как-то иначе.
